Автор: silverhand
Название: Синоптик
Малви нашел этот зонт во время одной из ночных распродаж в Вероне. Обыкновенный старый зонтик из антикварной лавки, за который требовали непомерную цену, якобы, он принадлежал какому-то известному итальянскому мастеру. Малви никогда не слышал имени этого мастера, видел лишь вещь с деревянной ручкой, спицы, обтянутые выцветшей черной тканью и металлический острый набалдашник. Дядюшка Понцо без лишних вопросов обналичил несколько сотен евро, криво улыбаясь своему пасынку, и зонт навсегда покинул витрину. Теперь Малви мог бродить по улочкам и лавкам Вероны и днем, но бинты снимать было еще рано.
Кто-то не закрыл шторы пару дней назад, дядюшка до сих пор возносит молитвы тому, кто сумел изготовить такой прочный полог кровати.
- Она подходит к твоим глазам, - констатирует Марчелло, когда Малви надевает голубую футболку.
- Она подходит к нашему небу, да?
Каждый день под зонтом оно снова становится черным. У Малви внутри больше неба, чем может быть снаружи. Марчелло кривит губы, меняя повязки, ожоги от солнца не заживают на бледной коже неделями. Шрамы от укусов на руках остаются до конца жизни. Малви стеклянно смотрит на то, как братья суетятся вокруг него, даже если он сам виноват в том, что открыл шторы.
- Я уезжаю в Таллин через месяц.
Марчелло молчит, но его лицо не выражает ничего. Это больше, чем если бы он кричал. И Малви предпочел бы второе.
- Тебе нужен друг, - Марчелло сказал это через год после того, как Малви стал жить с ними.
- А как же ты?
Марчелло смотрит на него сверху вниз, и Малви страшно видеть эту черноту внутри брата. И его страху плевать, что итальянцы часто темны душой и глазами. Марчелло смотрит на него изучающе, всего несколько секунд, а после произносит:
- Мы никогда не будем друзьями.
И Малви удивлен, что это ни капли не задевает его сердца.
Крупные капли стучат по стеклу, Малви крепко сжимает в руках деревянную ручку зонта. Дядюшка Понцо предлагал самолет, но дорога до Эстонии путем поезд-отель-автобус-электричка-автобус кажется гораздо более привлекательной, чем несколько часов в брюхе железной птицы. До Таллина остается не больше двух часов пути.
Сквозь тонированное стекло мир даже днем кажется серым. Футболка Малви отлично подходит к его небу.
Для Марчелло и Феделя небо давно закончилось.
читать дальше
- Что-то случилось?
Ногти Марчелло искусаны до корней, до самых подушечек пальцев. Он ни разу не замечал этого, пока Федель не спрашивал его о том, есть ли какие-то проблемы. Федель всегда мог объяснить Марчелло его жизнь лучше, чем сам Марчелло.
- Тебе не пусто?
Марчелло знает, пусто - не значит плохо. Пусто - это когда у тебя три десятка непройденных игр на X-box, а тебе не с кем в них играть. У Марчелло их накопилось уже больше сорока. Он тихо подмешивает виски дядюшки Понцо в свою диет-колу, выпивает залпом, кажется, отрубается, кажется, на всю ночь. Утренняя сводка новостей сообщает, что на улицах Вероны неспокойно. Жителям западного района настоятельно рекомендуют не покидать своих квартир с наступлением темноты. Федель качает головой, отпаивая брата ледяной водой с содой, а дядюшка Понцо заминает все проблемы, связанные с незапланированным времяпрепровождением. После полудня Марчелло получит хорошую взбучку. Марчелло божится, что он никого не убивал этой ночью.
- Что все-таки случилось, м? - Федель уверен, что мешки под глазами брата явно вызваны не проигрышем его любимой бейсбольной команды. Помолчав немного, дав Марчелло шанс выговориться, который он благополучно упускает, Федель снова спрашивает. - Это все из-за Малви?
Нет, конечно, нет. Малви тут вовсе не причем, просто Кливленд Индианс заработали Форс-аут в последней игре, на которую он не смог слетать в Америку на выходные. Малви, конечно, не виноват, что Марчелло не полетел, даже если он уезжал в субботу в девять, а самолет отбывает в 8:45 до полудня. У Марчелло, конечно, были билеты, но он так неудачно пролил кофе себе на брюки, что пришлось переодеваться. Он, конечно, мог надеть черное, но в августе все в Вероне ходят в белом из-за жары, а на белом так хорошо видны коричневые пятна. Малви не виноват, что Марчелло такой медленный, что ему требуется около получаса, чтобы привести себя в порядок. А кофе он, конечно же, пролил ровно в восемь. Кто сможет добраться до аэропорта за четверть часа? Марчелло немного жаль, ведь он получил билеты на этот матч всего за четыре американских доллара.
В доме дядюшки Понцо белый цвет считается цветом траура.
- Дядя, а почему у нас совсем нет сестричек?
Марчелло недоволен тем, что дядюшка Понцо привел к ним еще одного мальчишку. Белобрысый, почти прозрачный, как стекло, и глаза у него, как у куклы. В их доме все были черноволосыми и от природы загорелыми, даже если их кожа давным-давно не видела солнца.
- Мальчик мой, что ты, в доме, где полно мужчин, не место хрупким сеньоритам. - Дядя криво улыбается, но от этого ночи не становятся холоднее.
Марчелло ненавидит нового брата за то, что он белый, как звезда, а он нет. Марчелло слишком любит звезды. Он ненавидит его, потому что он ни с кем не разговаривает, а недавно прокусил дядюшке Понцо руку. Глупый, не надо кусать своих, для этого есть чужие.
Марчелло ненавидит его за то, что он ненавидит всех их. Каждого.
Нет, конечно, нет. Они никогда не будут друзьями.
Среди облаченных в черное родственников Марчелло выглядит, как северная звезда. Немецкая химчистка на углу улицы работает отменно, не стоило переживать, что брюки уже никогда не станут белыми. После той истории с похмельем Марчелло чувствует себя на удивление бодрым и полным сил, словно снова выпил дядюшкиного виски. Сегодня Джованни устроят ему небольшую встряску по поводу дела с тем парнем в западном проулке.
Все смотрят на Марчелло с осуждением, он поправляет рукава белого пиджака, надетого поверх столь же белой рубашки. Все они решают, что он раскаивается перед честью семьи, с кем не бывает, думают они про себя. Дядюшка Понцо говорил, что тот парень - тот самый, из-за которого Малви попал к ним восемь лет назад - тоже пришел на семейное собрание в белом. Малви не было и десяти, когда он лишил его головы.
Марчелло знает, что тот парень не родился на Корсике. А вот он родился.
- Марчелло, детка, не стоит быть таким раздражительным. - Полноватая сеньора Лауренсия в зеленом смотрится отменно, Марчелло не преминул ей об этом сообщить так, что она слегка покраснела. - Ох, эти юноши, с кем не бывает, верно?
Да, с кем не бывает, сеньора. Вам нравится наше вино, сеньор Сантьяго? Нет, Федель еще не получил диплом, ему ведь нет и двадцати двух. Почему бы Вам не спросить об этом самого Феделя? Малви? Он уехал в Таллин на прошлой неделе. Да, продался, как два голоса на выборах в США.
Пальцы Марчелло непроизвольно сжимаются на хрустальной ножке бокала.
С прошлой недели Марчелло носит только белое, in nome di Stella.
Марчелло хочет сам хотя бы немного побыть звездой.
У Малви отвратительная комната в общежитии. У Малви отвратительный преподаватель по философии древнего Китая, за которым он не успевает записывать лекции. У Малви отвратительно счастливый вид.
Он приехал в Таллин в последних числах августа, а уже октябрь. Дядюшка Понцо звонит каждую неделю, спрашивает, все ли хорошо, обещает, чуть что, приехать. Малви бесится, крысится на него, как недовольный заботой подросток, он хочет пожить, наконец, отдельно. Отдельно от дяди, от Марчелло и Феделя, от всех Джованни. Он стал членом их семьи в возрасте десяти лет, а может, не стал вовсе. Малви интересуется своим расписанием, делает пометки на руках и в блокноте о том, что в пятницу образовалось окно, а в среду закрыта библиотека. Малви не интересуется, чем занимается его приемная родня.
Марчелло не звонил ни разу. О его жизни Малви узнает из электронных писем от Феделя, где тот подробно рассказывает обо всех новостях, держит в курсе событий. Малви, конечно, знает, что Федель просто не умеет по-иному проявлять заботу и участие. Но это единственный человек, чья теплая аура далекого присутствия не доводит Малви до белого каления. Он не может объяснить причин, и когда дядюшка Понцо спрашивает: "Сынок, ты не заболел? Где твоя улыбка?", огрызается и бросает трубку, отключая телефон до конца недели. Когда аппарат вновь работает, сообщения показывают горстку пропущенных вызовов. Дядя, сеньора Лауренсия, его научный руководитель. И незнакомый номер, код страны говорит, что звонок поступил не из Италии. Малви набирает номер, слушает гудки, ждет.
"Алло" - голос сонный, а за окном полдень. "Здравствуйте, вы мне звонили пару дней назад, я хотел узнать, вдруг это что-то важное?" В трубке молчание, стуки, шуршание ткани и, внезапно, смех. Яркий, заливистый смех, от которого сердцу становится жарко. "Пару дней? Парень, ты больной, я хотел узнать расписание". Малви не обжигается о чужой сарказм, напротив, внимательно слушает. "Тогда, извините" - хочет повесить трубку. "Эй, погоди" - смех закончился, но Малви слышит улыбку в голосе на другом конце линии. - "А какое все-таки у нас расписание?"
Осенью на кладбище холоднее, чем в городе. Конечно, дело в том, что здесь только земля и могильные камни, здесь негде задержаться теплу, и Малви думает именно так. Прошло время, когда он был романтиком, и, похоже, никогда уже не сможет вернуться назад. Малви приносит свежие цветы, цветы, которые он купил сам, на свою стипендию, а не на деньги, принятые от дядюшки Понцо. Это очень важно, очень.
"Здравствуй, мама". Малви опускается на колени, протирая плиту рукавом куртки, и кладет цветы рядом с могилой. Он не был здесь уже восемь лет, но ничего не изменилось. То же фото, то же имя, и плита того же цвета, что и раньше. Для мертвых ничего не меняется. "Я поступил в университет" - говорит он, сидя перед ней на земле и обхватив руками колени. - "У меня ужасные соседи по комнате, но ничего страшного". Многие, приходя на кладбище, говорят с родными. Рассказывают им то, чего не могут рассказать живым, потому что мертвые хранят тайны так, как никто. Малви рассказал бы ей обо всем на свете, но он молчит, глядя на камни. Он больше не хочет говорить, совсем. Потому что мертвые не отвечают.
Осенью вокруг настолько сыро и промозгло, что цветы не засохнут, а, скорее всего, сгниют. Перестав быть романтиком Малви сделал из себя циника. Он выйдет из ворот кладбища и впервые за этот семестр прогуляет лекции. Он пойдет бродить по городу, совершенно незнакомому, чужому городу, в котором он родился.
Малви впервые за два месяца сам звонит дядюшке Понцо. Малви впервые отвечает на письмо Феделя, во всех подробностях расписывая то, что случилось за это время, даже если это неимоверно скучно. Малви впервые по-настоящему чувствует, что скучает по дому.
"Алло?"
"Я снова на счет учебы. У тебя есть конспекты по философии древнего Китая?"
Малви видит перед собой неясное расплывчатое сияние, надевает очки в тонкой оправе - смотрит еще раз. Снимает, протирает, цепляет на нос - ничего не происходит. Сияние остается на месте, такое же неясное и расплывчатое. Малви не понимает сути этого сияния. Люди не умеют светиться. Лампочки, луна, светлячки, фонари на улицах, бенгальские огни - да. Люди - нет.
Он светится изнутри. Его кожа совершенно обычная, будто подернутая пережитой оспой, но, если присмотреться, можно увидеть тысячи веснушек, рассыпанных по носу, щекам, по лбу, по плечам и ладоням. Его волосы крайне обыкновенные, немытые - кажется, он выглядит уставшим - но яркие, ярче апельсинов. Его глаза совсем простые, как у людей, красновато-карие - Малви впервые видит настолько красные карие глаза - он привык к черным радужкам его итальянских братьев. Он весь - самый обычный человек, Малви не видит в нем ничего особенного. Но изнутри он светится.
Он звонит ему периодически, даже если они из разных групп - ему дали его номер, а других у него нет вовсе. Малви быстро узнает из коротких разговоров - светящегося парня зовут Эриком. Он все время просыпает лекции, списывает конспекты, не спит ночами - прирожденный тусовщик - он слишком безответственный, чтобы быть хорошим студентом. Они встретились на потоковом семинаре на прошлой неделе - Эрик не сделал ни единой ошибки в ответах. "Волшебник" - думает про себя Малви, не завидует, просто удивленно вскидывает брови, когда они встречаются взглядом. "Мне просто нравится все это" - Внезапно оправдывается Эрик. - "Копаться в головах мертвых людей, когда в них еще что-то есть, а не только труха". Малви говорит, что понимает, но, вообще-то, не понимает ничего. Эрик снова заливисто смеется, и все вокруг начинает немножко светиться.
Малви никуда не выходит днем без своего зонта. На Малви черная водолазка - даже если жарко - и перчатки - даже если в помещении. Сейчас на улице похолодало, Малви не снимает пиджака, меняет водолазку на другую - светло-серую. Зонт носит с собой, но раскрывает чаще, если нет дождя. Только Эрик пока не успел спросить его, зачем ему зонт.
- Осторожнее, тут краска на полу, - предупреждает Эрик - как раз вовремя, Малви чуть не наступает на открытый тюбик. - Надо было оставить тебя в коридоре.
"Это не гостеприимно" - думает Малви, но вслух ничего не говорит. Куда гостеприимнее позвать человека в комнату, где по полу разлита краска, кто-то спит на верхнем ярусе кровати и повсюду стоит запах перегара. Малви думает, что поселите его в эту комнату - здесь никогда больше не будет пахнуть перегаром.
- У нас свободная койка, - вдруг говорит Эрик. - Не хочешь переехать? Тебе ведь там, вроде, не нравилось.
Нет, конечно, вы что, такие хлопоты - Малви машет руками, открещивается - ни за что, не стану доставлять вам таких неудобств. Через два дня он уже раскладывает свои вещи на новом месте. Эрик светится ярко, ярче обычного - апельсиновый свет от него льется по всей комнате. Малви кажется, что за окном солнце - он спешит прикрыть шторы. Солнце внутри и оно громко смеется.
Малви давно и быстро смирился с мыслью о том, что друзей у него не будет. Бледный, чаще в черном костюме, чем в белых футболках, как его сверстники, а в пределах Италии - непривычно светлый и светлоглазый - если ребенок отличается от других так разительно, его никто не возьмет играть. Малви носил зонтик постоянно - ему давали обидные клички. У Феделя всегда был Марчелло, у Марчелло - Федель, а Малви приходилось развлекать себя самому. Дядюшка Понцо брался было за воспитание и досуг мальчика, но Малви смотрел волком - ненавидел взрослых, все они - по его мнению - забрали у него маму. Дядюшка смирился тоже, бросил это занятие. Малви оставался один на один с самим собой.
- Мам, смотри, вон тот мальчик вампир, - Девочка-одноклассница с голубым бантиком тычет мелким пухлым пальцем в Малви - тот сидит под зонтом на залитой солнцем терассе и делает вид, что не замечает. - Я видела, он кровь пьет за обедом.
- Ну что ты, дорогая, вампиров не существует, - отвечает мама, поправляет дочке бантик и тащит за собой за руку - девочка упирается, настаивает.
У Малви в одной руке прозрачная бутылочка с трубочкой - он любит трубочки, через них в жидкость можно пускать пузыри. Кровь, вообще-то, не рубиново-красная, если ее собрать в какую-то емкость, но дядюшка разбирается в таких вещах отменно, ему стоит доверять. Кажется, что говорил, что артериальную нельзя до совершеннолетия. Малви поднимается с насиженного места и медленно прогуливается вдоль терассы в сторону одноклассницы.
- Не существует, слышала, - Говорит он, поравнявшись с ней, так, чтобы она наверняка услышала, и громко допивает то, что осталось в бутылочке - из-за трубочки звук неприятный, шумный.
Девочка смотрит на него с ужасом и начинает плакать. Все они почему-то начинают реветь, а он ведь ничего не сделал, просто напугал слегка. Что может сделать кому-либо мальчик, которому только недавно исполнилось двенадцать? Нет, у него решительно никогда не будет друзей, ни единого. У него отвратительный характер.
- У тебя отвратительный характер, - говорит Эрик, но все равно кряхтя и ругаясь слезает с кровати, пытаясь нашарить на тумбочке очки.
Малви вытурил из комнаты запах перегара всего за пару часов. Малви надраил каждый сантиметр пола так, что на нем теперь можно подскользнуться. Флина бесит, что он не может найти свои краски, но даже он радуется, узнав, что Малви нашел его старую любимую кисть под шкафом. Флин и Женни - художники, они живут в этой же комнате. Малви пока не знает, с кем или с чем их можно сравнить. Они напоминают забитого мальчишку-сироту и его ручного старого кота. Ни один из них не подходит под свое описание, само собой, иначе все сравнение потеряло бы смысл.
Малви рассказывает дядюшке Понцо про Эрика и ребят. Говорит, что Эрик рыжий - никогда раньше не видел рыжих -, о том, что он еврей - впервые в жизни встретил еврея, ей боже, они все такие? - дядюшка Понцо слушает внимательно, не перебивая. "Так у тебя тепеть есть друг?" - спрашивает. Малви не знает, что ответить - не знает, что такое "есть друг". Друг, это как? Когда он есть? Эрик заглядывает в ванную, бросает в Малви мокрое полотенце: "Выходи давай, ты тут, вообще-то, не один". Малви как можно быстрее кладет трубку - с рыжим спорить сложно, себе дороже.
Малви впервые за несколько месяцев звонит Марчелло.
Даже сквозь шипение мобильной связи слышно, как Марчелло ухмыляется. Малви терпеть не может эту ухмылку, не раз бил Марчелло за нее больно с самого детства, и сейчас бы ударил, или хотя бы повесил бы трубку - если бы брат не был ему так нужен. Малви задает ему тот самый вопрос, зная, что если не ответит Марчелло - никто не ответит.
- А сам что можешь о нем сказать? - спрашивает Марчелло. - Любыми словами говори, ассоциациями своими тупыми.
Не тупыми, - Малви хочет возразить, но молчит, сосредоточен. Марчелло бесит, но он может сказать нечто важное, может помочь. Малви лихорадочно думает: что может сказать сам, своими словами, как советует брат.
В нем плещется море. Целое море солнечного света, от которого пляшут племена индейские, когда им велят шаманы; от которого цветы распускаются такие яркие, что глаза режут, и только на нем они могут не терять цвета. Свет греет, печет - не обжигает - он оранжевый, рыжий, желтый, золотой, красный. - Малви подбирает ассоциации одну за другой.
Свет не холодный - холодный он видел в других. Не такой, какой бывает в глазах матери - у мамы в глазах были ласковые светлячки, но моря там не было. Он огромный, как горящий шар, он заполняет собой комнату, он заполняет собой сердце. Не только Малви - и Флина, и Женни - это видно.
- Он похож на Солнце, - отвечает Малви.
У Малви теперь есть друг. Он светится изнутри, он рыжий, он греет и немного похож на Солнце. Первое Солнце в жизни Малви, на которое он может смотреть без зонта.
Cielo - (ит.) Небо
Stella - (ит.) Звезда
In nome di Stella. - (ит.) Во имя Стеллы
(здесь исп.) Стелла - американская золотая монета, равная четырем долларам. Четыре доллара - стоимость льготного билета на баскетбольный матч, также стоимость двух "продажных" голосов на американских выборах (когда такое еще практиковалось на уровне закона), оплата производилась купюрами по два доллара.
Nuvolosità - (ит.) Облачность
Sole - (ит.) Солнце
Название: Синоптик
Cielo
Малви нашел этот зонт во время одной из ночных распродаж в Вероне. Обыкновенный старый зонтик из антикварной лавки, за который требовали непомерную цену, якобы, он принадлежал какому-то известному итальянскому мастеру. Малви никогда не слышал имени этого мастера, видел лишь вещь с деревянной ручкой, спицы, обтянутые выцветшей черной тканью и металлический острый набалдашник. Дядюшка Понцо без лишних вопросов обналичил несколько сотен евро, криво улыбаясь своему пасынку, и зонт навсегда покинул витрину. Теперь Малви мог бродить по улочкам и лавкам Вероны и днем, но бинты снимать было еще рано.
Кто-то не закрыл шторы пару дней назад, дядюшка до сих пор возносит молитвы тому, кто сумел изготовить такой прочный полог кровати.
- Она подходит к твоим глазам, - констатирует Марчелло, когда Малви надевает голубую футболку.
- Она подходит к нашему небу, да?
Каждый день под зонтом оно снова становится черным. У Малви внутри больше неба, чем может быть снаружи. Марчелло кривит губы, меняя повязки, ожоги от солнца не заживают на бледной коже неделями. Шрамы от укусов на руках остаются до конца жизни. Малви стеклянно смотрит на то, как братья суетятся вокруг него, даже если он сам виноват в том, что открыл шторы.
- Я уезжаю в Таллин через месяц.
Марчелло молчит, но его лицо не выражает ничего. Это больше, чем если бы он кричал. И Малви предпочел бы второе.
***
- Тебе нужен друг, - Марчелло сказал это через год после того, как Малви стал жить с ними.
- А как же ты?
Марчелло смотрит на него сверху вниз, и Малви страшно видеть эту черноту внутри брата. И его страху плевать, что итальянцы часто темны душой и глазами. Марчелло смотрит на него изучающе, всего несколько секунд, а после произносит:
- Мы никогда не будем друзьями.
И Малви удивлен, что это ни капли не задевает его сердца.
***
Крупные капли стучат по стеклу, Малви крепко сжимает в руках деревянную ручку зонта. Дядюшка Понцо предлагал самолет, но дорога до Эстонии путем поезд-отель-автобус-электричка-автобус кажется гораздо более привлекательной, чем несколько часов в брюхе железной птицы. До Таллина остается не больше двух часов пути.
Сквозь тонированное стекло мир даже днем кажется серым. Футболка Малви отлично подходит к его небу.
Для Марчелло и Феделя небо давно закончилось.
читать дальше
Stella
- Что-то случилось?
Ногти Марчелло искусаны до корней, до самых подушечек пальцев. Он ни разу не замечал этого, пока Федель не спрашивал его о том, есть ли какие-то проблемы. Федель всегда мог объяснить Марчелло его жизнь лучше, чем сам Марчелло.
- Тебе не пусто?
Марчелло знает, пусто - не значит плохо. Пусто - это когда у тебя три десятка непройденных игр на X-box, а тебе не с кем в них играть. У Марчелло их накопилось уже больше сорока. Он тихо подмешивает виски дядюшки Понцо в свою диет-колу, выпивает залпом, кажется, отрубается, кажется, на всю ночь. Утренняя сводка новостей сообщает, что на улицах Вероны неспокойно. Жителям западного района настоятельно рекомендуют не покидать своих квартир с наступлением темноты. Федель качает головой, отпаивая брата ледяной водой с содой, а дядюшка Понцо заминает все проблемы, связанные с незапланированным времяпрепровождением. После полудня Марчелло получит хорошую взбучку. Марчелло божится, что он никого не убивал этой ночью.
- Что все-таки случилось, м? - Федель уверен, что мешки под глазами брата явно вызваны не проигрышем его любимой бейсбольной команды. Помолчав немного, дав Марчелло шанс выговориться, который он благополучно упускает, Федель снова спрашивает. - Это все из-за Малви?
Нет, конечно, нет. Малви тут вовсе не причем, просто Кливленд Индианс заработали Форс-аут в последней игре, на которую он не смог слетать в Америку на выходные. Малви, конечно, не виноват, что Марчелло не полетел, даже если он уезжал в субботу в девять, а самолет отбывает в 8:45 до полудня. У Марчелло, конечно, были билеты, но он так неудачно пролил кофе себе на брюки, что пришлось переодеваться. Он, конечно, мог надеть черное, но в августе все в Вероне ходят в белом из-за жары, а на белом так хорошо видны коричневые пятна. Малви не виноват, что Марчелло такой медленный, что ему требуется около получаса, чтобы привести себя в порядок. А кофе он, конечно же, пролил ровно в восемь. Кто сможет добраться до аэропорта за четверть часа? Марчелло немного жаль, ведь он получил билеты на этот матч всего за четыре американских доллара.
В доме дядюшки Понцо белый цвет считается цветом траура.
***
- Дядя, а почему у нас совсем нет сестричек?
Марчелло недоволен тем, что дядюшка Понцо привел к ним еще одного мальчишку. Белобрысый, почти прозрачный, как стекло, и глаза у него, как у куклы. В их доме все были черноволосыми и от природы загорелыми, даже если их кожа давным-давно не видела солнца.
- Мальчик мой, что ты, в доме, где полно мужчин, не место хрупким сеньоритам. - Дядя криво улыбается, но от этого ночи не становятся холоднее.
Марчелло ненавидит нового брата за то, что он белый, как звезда, а он нет. Марчелло слишком любит звезды. Он ненавидит его, потому что он ни с кем не разговаривает, а недавно прокусил дядюшке Понцо руку. Глупый, не надо кусать своих, для этого есть чужие.
Марчелло ненавидит его за то, что он ненавидит всех их. Каждого.
Нет, конечно, нет. Они никогда не будут друзьями.
***
Среди облаченных в черное родственников Марчелло выглядит, как северная звезда. Немецкая химчистка на углу улицы работает отменно, не стоило переживать, что брюки уже никогда не станут белыми. После той истории с похмельем Марчелло чувствует себя на удивление бодрым и полным сил, словно снова выпил дядюшкиного виски. Сегодня Джованни устроят ему небольшую встряску по поводу дела с тем парнем в западном проулке.
Все смотрят на Марчелло с осуждением, он поправляет рукава белого пиджака, надетого поверх столь же белой рубашки. Все они решают, что он раскаивается перед честью семьи, с кем не бывает, думают они про себя. Дядюшка Понцо говорил, что тот парень - тот самый, из-за которого Малви попал к ним восемь лет назад - тоже пришел на семейное собрание в белом. Малви не было и десяти, когда он лишил его головы.
Марчелло знает, что тот парень не родился на Корсике. А вот он родился.
- Марчелло, детка, не стоит быть таким раздражительным. - Полноватая сеньора Лауренсия в зеленом смотрится отменно, Марчелло не преминул ей об этом сообщить так, что она слегка покраснела. - Ох, эти юноши, с кем не бывает, верно?
Да, с кем не бывает, сеньора. Вам нравится наше вино, сеньор Сантьяго? Нет, Федель еще не получил диплом, ему ведь нет и двадцати двух. Почему бы Вам не спросить об этом самого Феделя? Малви? Он уехал в Таллин на прошлой неделе. Да, продался, как два голоса на выборах в США.
Пальцы Марчелло непроизвольно сжимаются на хрустальной ножке бокала.
С прошлой недели Марчелло носит только белое, in nome di Stella.
Марчелло хочет сам хотя бы немного побыть звездой.
Nuvolosita. Чужой среди своих
Где бы ты ни был, сколько бы ни колесил по свету, как безродный странник, не омраченный путами собственного дома, однажды твоя нога вновь ступит на землю, на которой ты был рожден, но твои глаза не увидят ничего. Все то же небо будет над твоей головой, все та же трава под подошвами стоптанных ботинок, все тот же ветер будет бить в лицо, и ты спросишь: "Разве это есть то, о чем скучает душа человеческая?"
У Малви отвратительная комната в общежитии. У Малви отвратительный преподаватель по философии древнего Китая, за которым он не успевает записывать лекции. У Малви отвратительно счастливый вид.
Он приехал в Таллин в последних числах августа, а уже октябрь. Дядюшка Понцо звонит каждую неделю, спрашивает, все ли хорошо, обещает, чуть что, приехать. Малви бесится, крысится на него, как недовольный заботой подросток, он хочет пожить, наконец, отдельно. Отдельно от дяди, от Марчелло и Феделя, от всех Джованни. Он стал членом их семьи в возрасте десяти лет, а может, не стал вовсе. Малви интересуется своим расписанием, делает пометки на руках и в блокноте о том, что в пятницу образовалось окно, а в среду закрыта библиотека. Малви не интересуется, чем занимается его приемная родня.
Марчелло не звонил ни разу. О его жизни Малви узнает из электронных писем от Феделя, где тот подробно рассказывает обо всех новостях, держит в курсе событий. Малви, конечно, знает, что Федель просто не умеет по-иному проявлять заботу и участие. Но это единственный человек, чья теплая аура далекого присутствия не доводит Малви до белого каления. Он не может объяснить причин, и когда дядюшка Понцо спрашивает: "Сынок, ты не заболел? Где твоя улыбка?", огрызается и бросает трубку, отключая телефон до конца недели. Когда аппарат вновь работает, сообщения показывают горстку пропущенных вызовов. Дядя, сеньора Лауренсия, его научный руководитель. И незнакомый номер, код страны говорит, что звонок поступил не из Италии. Малви набирает номер, слушает гудки, ждет.
"Алло" - голос сонный, а за окном полдень. "Здравствуйте, вы мне звонили пару дней назад, я хотел узнать, вдруг это что-то важное?" В трубке молчание, стуки, шуршание ткани и, внезапно, смех. Яркий, заливистый смех, от которого сердцу становится жарко. "Пару дней? Парень, ты больной, я хотел узнать расписание". Малви не обжигается о чужой сарказм, напротив, внимательно слушает. "Тогда, извините" - хочет повесить трубку. "Эй, погоди" - смех закончился, но Малви слышит улыбку в голосе на другом конце линии. - "А какое все-таки у нас расписание?"
***
Осенью на кладбище холоднее, чем в городе. Конечно, дело в том, что здесь только земля и могильные камни, здесь негде задержаться теплу, и Малви думает именно так. Прошло время, когда он был романтиком, и, похоже, никогда уже не сможет вернуться назад. Малви приносит свежие цветы, цветы, которые он купил сам, на свою стипендию, а не на деньги, принятые от дядюшки Понцо. Это очень важно, очень.
"Здравствуй, мама". Малви опускается на колени, протирая плиту рукавом куртки, и кладет цветы рядом с могилой. Он не был здесь уже восемь лет, но ничего не изменилось. То же фото, то же имя, и плита того же цвета, что и раньше. Для мертвых ничего не меняется. "Я поступил в университет" - говорит он, сидя перед ней на земле и обхватив руками колени. - "У меня ужасные соседи по комнате, но ничего страшного". Многие, приходя на кладбище, говорят с родными. Рассказывают им то, чего не могут рассказать живым, потому что мертвые хранят тайны так, как никто. Малви рассказал бы ей обо всем на свете, но он молчит, глядя на камни. Он больше не хочет говорить, совсем. Потому что мертвые не отвечают.
Осенью вокруг настолько сыро и промозгло, что цветы не засохнут, а, скорее всего, сгниют. Перестав быть романтиком Малви сделал из себя циника. Он выйдет из ворот кладбища и впервые за этот семестр прогуляет лекции. Он пойдет бродить по городу, совершенно незнакомому, чужому городу, в котором он родился.
***
Малви впервые за два месяца сам звонит дядюшке Понцо. Малви впервые отвечает на письмо Феделя, во всех подробностях расписывая то, что случилось за это время, даже если это неимоверно скучно. Малви впервые по-настоящему чувствует, что скучает по дому.
"Алло?"
"Я снова на счет учебы. У тебя есть конспекты по философии древнего Китая?"
Sole
Малви видит перед собой неясное расплывчатое сияние, надевает очки в тонкой оправе - смотрит еще раз. Снимает, протирает, цепляет на нос - ничего не происходит. Сияние остается на месте, такое же неясное и расплывчатое. Малви не понимает сути этого сияния. Люди не умеют светиться. Лампочки, луна, светлячки, фонари на улицах, бенгальские огни - да. Люди - нет.
Он светится изнутри. Его кожа совершенно обычная, будто подернутая пережитой оспой, но, если присмотреться, можно увидеть тысячи веснушек, рассыпанных по носу, щекам, по лбу, по плечам и ладоням. Его волосы крайне обыкновенные, немытые - кажется, он выглядит уставшим - но яркие, ярче апельсинов. Его глаза совсем простые, как у людей, красновато-карие - Малви впервые видит настолько красные карие глаза - он привык к черным радужкам его итальянских братьев. Он весь - самый обычный человек, Малви не видит в нем ничего особенного. Но изнутри он светится.
Он звонит ему периодически, даже если они из разных групп - ему дали его номер, а других у него нет вовсе. Малви быстро узнает из коротких разговоров - светящегося парня зовут Эриком. Он все время просыпает лекции, списывает конспекты, не спит ночами - прирожденный тусовщик - он слишком безответственный, чтобы быть хорошим студентом. Они встретились на потоковом семинаре на прошлой неделе - Эрик не сделал ни единой ошибки в ответах. "Волшебник" - думает про себя Малви, не завидует, просто удивленно вскидывает брови, когда они встречаются взглядом. "Мне просто нравится все это" - Внезапно оправдывается Эрик. - "Копаться в головах мертвых людей, когда в них еще что-то есть, а не только труха". Малви говорит, что понимает, но, вообще-то, не понимает ничего. Эрик снова заливисто смеется, и все вокруг начинает немножко светиться.
***
Малви никуда не выходит днем без своего зонта. На Малви черная водолазка - даже если жарко - и перчатки - даже если в помещении. Сейчас на улице похолодало, Малви не снимает пиджака, меняет водолазку на другую - светло-серую. Зонт носит с собой, но раскрывает чаще, если нет дождя. Только Эрик пока не успел спросить его, зачем ему зонт.
- Осторожнее, тут краска на полу, - предупреждает Эрик - как раз вовремя, Малви чуть не наступает на открытый тюбик. - Надо было оставить тебя в коридоре.
"Это не гостеприимно" - думает Малви, но вслух ничего не говорит. Куда гостеприимнее позвать человека в комнату, где по полу разлита краска, кто-то спит на верхнем ярусе кровати и повсюду стоит запах перегара. Малви думает, что поселите его в эту комнату - здесь никогда больше не будет пахнуть перегаром.
- У нас свободная койка, - вдруг говорит Эрик. - Не хочешь переехать? Тебе ведь там, вроде, не нравилось.
Нет, конечно, вы что, такие хлопоты - Малви машет руками, открещивается - ни за что, не стану доставлять вам таких неудобств. Через два дня он уже раскладывает свои вещи на новом месте. Эрик светится ярко, ярче обычного - апельсиновый свет от него льется по всей комнате. Малви кажется, что за окном солнце - он спешит прикрыть шторы. Солнце внутри и оно громко смеется.
***
Малви давно и быстро смирился с мыслью о том, что друзей у него не будет. Бледный, чаще в черном костюме, чем в белых футболках, как его сверстники, а в пределах Италии - непривычно светлый и светлоглазый - если ребенок отличается от других так разительно, его никто не возьмет играть. Малви носил зонтик постоянно - ему давали обидные клички. У Феделя всегда был Марчелло, у Марчелло - Федель, а Малви приходилось развлекать себя самому. Дядюшка Понцо брался было за воспитание и досуг мальчика, но Малви смотрел волком - ненавидел взрослых, все они - по его мнению - забрали у него маму. Дядюшка смирился тоже, бросил это занятие. Малви оставался один на один с самим собой.
- Мам, смотри, вон тот мальчик вампир, - Девочка-одноклассница с голубым бантиком тычет мелким пухлым пальцем в Малви - тот сидит под зонтом на залитой солнцем терассе и делает вид, что не замечает. - Я видела, он кровь пьет за обедом.
- Ну что ты, дорогая, вампиров не существует, - отвечает мама, поправляет дочке бантик и тащит за собой за руку - девочка упирается, настаивает.
У Малви в одной руке прозрачная бутылочка с трубочкой - он любит трубочки, через них в жидкость можно пускать пузыри. Кровь, вообще-то, не рубиново-красная, если ее собрать в какую-то емкость, но дядюшка разбирается в таких вещах отменно, ему стоит доверять. Кажется, что говорил, что артериальную нельзя до совершеннолетия. Малви поднимается с насиженного места и медленно прогуливается вдоль терассы в сторону одноклассницы.
- Не существует, слышала, - Говорит он, поравнявшись с ней, так, чтобы она наверняка услышала, и громко допивает то, что осталось в бутылочке - из-за трубочки звук неприятный, шумный.
Девочка смотрит на него с ужасом и начинает плакать. Все они почему-то начинают реветь, а он ведь ничего не сделал, просто напугал слегка. Что может сделать кому-либо мальчик, которому только недавно исполнилось двенадцать? Нет, у него решительно никогда не будет друзей, ни единого. У него отвратительный характер.
***
- У тебя отвратительный характер, - говорит Эрик, но все равно кряхтя и ругаясь слезает с кровати, пытаясь нашарить на тумбочке очки.
Малви вытурил из комнаты запах перегара всего за пару часов. Малви надраил каждый сантиметр пола так, что на нем теперь можно подскользнуться. Флина бесит, что он не может найти свои краски, но даже он радуется, узнав, что Малви нашел его старую любимую кисть под шкафом. Флин и Женни - художники, они живут в этой же комнате. Малви пока не знает, с кем или с чем их можно сравнить. Они напоминают забитого мальчишку-сироту и его ручного старого кота. Ни один из них не подходит под свое описание, само собой, иначе все сравнение потеряло бы смысл.
Малви рассказывает дядюшке Понцо про Эрика и ребят. Говорит, что Эрик рыжий - никогда раньше не видел рыжих -, о том, что он еврей - впервые в жизни встретил еврея, ей боже, они все такие? - дядюшка Понцо слушает внимательно, не перебивая. "Так у тебя тепеть есть друг?" - спрашивает. Малви не знает, что ответить - не знает, что такое "есть друг". Друг, это как? Когда он есть? Эрик заглядывает в ванную, бросает в Малви мокрое полотенце: "Выходи давай, ты тут, вообще-то, не один". Малви как можно быстрее кладет трубку - с рыжим спорить сложно, себе дороже.
Малви впервые за несколько месяцев звонит Марчелло.
Даже сквозь шипение мобильной связи слышно, как Марчелло ухмыляется. Малви терпеть не может эту ухмылку, не раз бил Марчелло за нее больно с самого детства, и сейчас бы ударил, или хотя бы повесил бы трубку - если бы брат не был ему так нужен. Малви задает ему тот самый вопрос, зная, что если не ответит Марчелло - никто не ответит.
- А сам что можешь о нем сказать? - спрашивает Марчелло. - Любыми словами говори, ассоциациями своими тупыми.
Не тупыми, - Малви хочет возразить, но молчит, сосредоточен. Марчелло бесит, но он может сказать нечто важное, может помочь. Малви лихорадочно думает: что может сказать сам, своими словами, как советует брат.
***
В нем плещется море. Целое море солнечного света, от которого пляшут племена индейские, когда им велят шаманы; от которого цветы распускаются такие яркие, что глаза режут, и только на нем они могут не терять цвета. Свет греет, печет - не обжигает - он оранжевый, рыжий, желтый, золотой, красный. - Малви подбирает ассоциации одну за другой.
Свет не холодный - холодный он видел в других. Не такой, какой бывает в глазах матери - у мамы в глазах были ласковые светлячки, но моря там не было. Он огромный, как горящий шар, он заполняет собой комнату, он заполняет собой сердце. Не только Малви - и Флина, и Женни - это видно.
***
- Он похож на Солнце, - отвечает Малви.
У Малви теперь есть друг. Он светится изнутри, он рыжий, он греет и немного похож на Солнце. Первое Солнце в жизни Малви, на которое он может смотреть без зонта.
Cielo - (ит.) Небо
Stella - (ит.) Звезда
In nome di Stella. - (ит.) Во имя Стеллы
(здесь исп.) Стелла - американская золотая монета, равная четырем долларам. Четыре доллара - стоимость льготного билета на баскетбольный матч, также стоимость двух "продажных" голосов на американских выборах (когда такое еще практиковалось на уровне закона), оплата производилась купюрами по два доллара.
Nuvolosità - (ит.) Облачность
Sole - (ит.) Солнце
@темы: Канон, 0+, Джен, Тексты, от 1000 до 5000 слов
-
-
13.02.2024 в 08:59Хотел бы поделиться с вами своим свежим опытом поиска рекомендуемого автосервиса в Оренбурге. После долгих поисков, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — АвтоЛайф 56.
Что мне особенно понравилось в AutoLife 56, так это профессиональный подход каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только с учетом всех требований решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили важные указания по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько затруднительно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете качественный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф 56, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают с 10 утра до 8 вечера, каждый день, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется полезным для кого-то из вас. Буду рад знать вашу реакцию, если решите воспользоваться услугами АвтоЛайф 56.
Ремонт системы кондиционирования в Оренбурге
Ещё ссылки
Познакомьтесь о AutoLife56: наши сильные стороны в уходе за автомобилях в Оренбурге Откройте для себя о сервисе AutoLife56: почему стоит выбрать нас в обслуживании автомобилях в Оренбурге Рекомендация: заслуживающий доверия автосервис в Оренбурге - сервис AutoLife56 Поиск лучшего автосервиса в Оренбурге завершился успехом: AutoLife56 Открытие: надёжный автосервис в Оренбурге - автосервис AutoLife 82d9e87
-
-
21.02.2024 в 04:59eroscenu.ru/?page=28692
eroscenu.ru/?page=18602
eroscenu.ru/?page=49481
eroscenu.ru/?page=3139
eroscenu.ru/?page=43178
eroscenu.ru/?page=41894
eroscenu.ru/?page=39346
eroscenu.ru/?page=14941
eroscenu.ru/?page=41881
eroscenu.ru/?page=20340
eroscenu.ru/?page=38616
eroscenu.ru/?page=8350
eroscenu.ru/?page=3534
eroscenu.ru/?page=48279
eroscenu.ru/?page=9840
eroscenu.ru/?page=37886
eroscenu.ru/?page=47166
eroscenu.ru/?page=40472
eroscenu.ru/?page=12407
eroscenu.ru/?page=15920
научные ссылки музыкальные ссылки культурные ссылки культурные ссылки культурные ссылки обучающие ссылки рекомендованные ссылки путешественнические ссылки финансовые ссылки исторические ссылки 47_710c